Откуда растет язык?

[fregimus]

Теория происхождения языка невролога и эволюционного антрополога Терренса Диакона¹ (Terrence W. Deacon) известна в России недостаточно. Поиск дает лишь несколько десятков ссылок, и то в контекстах часто странных. Между тем, эта теория, как признается в академической среде², одна из наиболее на сегодня полно объясняющих принципы, цели и пути образования языка как средства коммуникации в человеческом сообществе.

Самый «щекотливый» вопрос во всех теориях есть вопрос об обучении языку (language acquisition), вопрос о том, почему маленькие дети учатся языку очень быстро, и даже нескольким сразу, и владеют им после этого как родным (или родными, даже если несколькими). Лингвисты используют термин носитель языка, который вызывает в воображении скорее носителей заразной болезни. И, как оказывается, сходство этим не ограничивается.

Знаменитый лингвист из MIT Наум Хомский (Noam Chomsky) в свое время революционизировал понимание языка, введя понятие о порождающих грамматиках. Работы Хомского легли в основу не только лингвистических трудов, но и как основа для создания, теоретического анализа и компиляции  языков программирования для компьютеров. В области же «человеческой» лингвистики, Хомский предположил, что в человеческом мозге с рождения имеются цепи, настроенные на понимание языка — любого человеческого языка! Эти цепи настраиваются как бы включением или выключением различных «блоков» понимания языка, получивших название грамматических универсалий (Universals), которые, чтобы эта теория подтвердилась, должны были бы быть в любом языке. По мере того, как работа продолжалась, число универсалий стало безудержно расти. Хомский предложил другую, многоуровневую модель, но и эта модель не объяснила всех различий между языками. В какой-то момент от идеи объяснить настройку ребенка на конкретный язык с помощью «набора перемычек» пришлось отказаться.

Однако универсалии в языках все-таки были найдены. Именно на примере образования универсалий, как описывается Диаконом, можно понять главную идею его теории, идею о том, что эволюционирует не столько мозг, чтобы подстроиться под язык, сколько язык, подобно вирусу, «заражает» собой человека в детском возрасте, и человек делается носителем и «рассадником» языка. Такая легкость «заражения» происходит оттого, что язык эволюционирует, изменяясь так, чтобы ему легко было занять место в человеческом мозге.

Рассмотрю один из множества примеров, приводимых Диаконом в иллюстрацию коэволюционной³ конвергенции⁴ универсалий: названия цветов в различных языках. Но начать я должен с физики восприятия света.

Спектр белого света, приходящий к нам от раскаленного шара Солнца, непрерывен, и простирается от красного до фиолетового. На самом деле он много шире, но видимый глазами свет находится в этом диапазоне. Непрерывный спектр получается потому, что в потоке света встречаются фотоны, элементарные кванты света, с различной энергией, соответствующей разной длине волны света. А воспринимаем мы разные длины волн как различные цвета или оттенки.

Традиционно мы называем семь цветов в радуге. «Запоминалка» для этих семи цветов такая: Как Однажды Жак-Звонарь Головой Свалил Фонарь, по начальным буквам цветов: Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий, Фиолетовый. Но семь их совершенно условно — это просто названия, которые у нас есть. Между синим и фиолетовым, например, тоже найдется свой цвет — такой… сине-фиолетовый. Он другой, но у нас попросту слова такого нет. Среди цветов выделяются три так называемых «основных» цвета: красный, зеленый, синий. Смешением этих трех цветов в разных пропорциях можно получить любой другой цвет. Почему — будет ясно позднее. По такому принципу формируют цвет трубки цветных телевизоров и панели экранов ноутбуков и видеокамер.. Из смеси двух основных цветов получается цвет, находящийся в спектре между ними (а фиолетовый из смеси синего и красного).

Б. Берлин и П. Кэй⁵ описывают удивительную регулярность в названиях цветов в разных культурах. Как уже говорилось, названия цветов совершенно условны, можно выбрать любые точки в спектре, и называть их как угодно. Если бы у нас не было слова для оранжевого цвета, мы говорили бы желто-красный, например. Однако очередность, в которой появляются цвета с увеличением числа слов для них в языке, удивительным образом совпадает в разных культурах:

Если … слов для цвета,	тогда есть	(и)
есть у всех	белый/светлый	черный/темный
3 или больше	красный
4 или больше	зеленый
6 или больше	синий	желтый
7 или больше	коричневый
еще больше	фиолетовый	оранжевый
	розовый	серый

Э. Рош с коллегами⁶, основываясь на этой работе, выяснила еще более поразительную особенность названий цветов: из множества карточек люди выбирают самый «правильный» среди называемых цветов вне зависимости от того, сколько слов для цвета есть в их культуре! Например, из нескольких более-менее красных карточек, и мы, и аборигены какого-нибудь острова, у которых есть только названия черного, белого и красного цветов, выберем, скорее всего, одну и ту же «самую красную»! Это еще интереснее — мы же не говорили с ними на одном языке, от которого бы остался след, а называем красным один и тот же цвет! Как это может быть?

Механизм восприятия цвета подобен механизму синтеза цвета в компьютере (и анализы цвета видеокамерой, скажем). На сетчатке имеются чувствительные к цветам клетки, так называемые колбочки (cones), трех типов, каждый из которых реагирует на свой диапазон цветов: L, «красные», M, «зеленые» и S, «синие». Сетчатка производит небольшую предварительную обработку изображения (сжатие и поиск границ; compression, edge detection), и передает сигнал по зрительному нерву в  ядро латерального коленчатого тела (lateral geniculate nucleus, LGN) в таламусе, где происходит определенная часть обработки зрительной информации. Нейроны в этом ядре срабатывают в ответ на 4 цвета, разбитых на две пары: желтые-синие и зеленые-красные. В ответ на чистый, монохромный свет срабатывают или «желтые», или «синие» нейроны, но не те и другие вместе, а также или «зеленые», или «красные», но опять не вместе. «Ответ» четырех групп нейронов показан на рисунке A. Знакомые с цветоразностным кодированием в цветном телевидении могут сравнить и удивиться!

На рис. B показана идентификация цвета англоговорящими респондентами в еще одном исследовании⁷, а на рис. C — диапазоны «лучших представителей» четырех цветов в экспериментах Рош. Совпадение между рис. A, B и C очевидно.

Как же получается, что названия цветов обозначают один и тот же цвет? Диакон дает такое объяснение. Вначале цвет сравнивается с распространенным объектом, например, «травяной». Это слово начинает обозначать все зеленое. С той легкостью, с какой, как мы знаем, в языке возникает метафора, слово будет называть и все приблизительно зеленое (и синее, если отдельного слова для него нет). Ошибки при коммуникации возникают, когда в виду нет той самой травы, которая дала начало названию. Если я скажу «цвет листа березы», вы (если не художник) ведь запомните «зеленый», правда? Так вот, ошибка, разница в восприятии цвета говорящим и слушающим в таком случае будет «подгонять» воспринимаемый вторым цвет именно к максимуму срабатывания «зеленых» нейронов в центре обработки в таламусе! Со временем, наш с вами «травяной» совпадет с «арбузовым» наших соседей, да и с любым зеленым в любом языке, называющем вообще зеленый.

Не все «одинаковости» в языках, конечно, объясняются так просто. Но ведь удача здесь в том, что можно снимать групповую активность нейронов при обработке синего кадра или красного кадра. А вот при обработке в мозге, скажем, речи, нужно сопоставлять активности если не отдельных нейронов, то уже намного меньших групп; и пусть даже технически мы уже близки к этому, нейронов так много, что найти именно характерный узел в сети требует записи огромного количества информации.

Тем не менее, теория Диакона описывает происхождение языка, опираясь на предположения о том, что механизмы языка — отражения «схемотехники»  мозга человека. Когда ребенок усваивает язык, он должен угадывать значения из двух равновероятных, казалось бы, возможностей. Но если спросить у большого количества людей, скажем, «выбери: ууза или кики?», ответов будет не 50% и 50%! Язык «подстраивается» под большую вероятность угадывания значений детьми.

Пусть даже эта теория не подтверждена по всем пунктам, некоторые ее предсказания уже проверены, и никаким экспериментам она пока не противоречит. По-видимому, на сегодня эта теория появления языка — самая перспективная.

Если вам интересно — напишу на эту тему еще. Спорить немного можно, только памятуя, что я не Диакон, и ответить могу лишь в меру своего слабого понимания. Вопросы же как эта теория объясняет то и это, напротив, горячо приветствую!

_____________________________________

1. Deacon, Terrence W., (1997). The Symbolic Species. New York: W.W. Norton.
2. Perfors, Amy (2002) Simulated Evolution of Language: a Review of the Field. In J. of Artificial Societies and Social Simulation Vol. 5, no. 2. (http://jasss.soc.surrey.ac.uk/5/2/4.html)
3. Совместная, одновременная эволюция двух видов.
4. Сближение, тенденция к схождению.
5. Berlin, Brent and Paul Kay (1969). Basic Color Terms: Their Universality And Evolution. Berkeley: UC of Cal. Press.
6. Rosch, Elenor (1978) Principles of Categorization. In E. Rosch and B. Lloyds, eds., Cognition And Categorization. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
7. De Valois, R., and De Valois, K. Neural Coding of Color. In E. Charterette and M. Friedmann, eds., Handbook of Perception, Vol. V: Seeing. New York: Academic Press.

Comments

Дальнейшее исследование...

[yurvor.livejournal.com]

...этого вопроса навело на книжку The Visual Neurosciences
By Leo M. Chalupa, John Simon Werner http://books.google.com/books?id=AN-sdYjcyvAC&pg=PA1011&lpg=PA1013&dq=lgn+opponent+processing&source=web&ots=430-5Nvw2J&sig=m7s052FuoJnIXFeDwTOqcbPta4w#PPA1013,M1

где авторы, в частности, на с.1013 утверждают, что "Both of these discrepancies between LGN response characteristics and perception suggest that our basic color categorization reflects cortical rather than LGN level of processing."

P.S. Предыдущий вопрос по поводу 4 типов нейронов в LGN с нахождением этой книжки снимается :)

Re: Дальнейшее исследование...

[fregimus.livejournal.com]

Простите меня, не мог ответить раньше. Данные у меня — из Диакона (№1 в списке лит.), а у него — из №7, De Valois, R., and De Valois, K. Neural Coding of Color. In E. Charterette and M. Friedmann, eds., Handbook of Perception, Vol. V: Seeing. New York: Academic Press.

Chalupa and Werner не авторы, а редакторы сборника. Статья написана тем же самым R. De Valois. Это крупнейший нейрофизиолог по части зрения. А название работы — De Valois, R. Neural Coding of Color. In Werner, J., Chalupa, L., еds. The Visual Neurosciences. Cambridge: MIT Press, 2003.

Получается, что у него новые данные есть (или новые мысли), которые объясняют бо́льшую крутизну пиков на статистике цветоразличения. Впрочем, мне кажется, это объяснимо сознанием, а не перцептивно-когнитивными механизмами в коре. Люди вообще склонны бинаризировать, так что тенденция разрешать «срединные», сомнительные цвета в сторону ближайшего языкового пика (график C из №7, на той же или след. стр. по Вашей ссылке — тот же график, рядом с графиком возбуждения оппозитных нейронов в LGN, который больше напоминает |sin x|). Описательно, меня совершенно не удивляет, что там более острые пики, но тут требуются экспериментальные данные обязательно, а то рассуждать-то, оказывается, как все любят! :-)

Re: Дальнейшее исследование...

[yurvor.livejournal.com]

Ага, я потом посмотрел поточнее - это он же самый мужик и есть, Де Валуа.

Впрочем, идея подстройки языка к внешним или внутренним реперам и сама по себе неплоха. Другое дело, что она далеко не везде подходит... Грубо говоря, ну вот так получилось, что для цветов реперы есть. А как "нарезаются" слова/смыслы там, где таких реперов нет?

Re: Дальнейшее исследование...

[fregimus.livejournal.com]

Видимо, либо произвольно, либо по неведомым законам. Есть еще такая интересная сладкая парочка, буба и кики (booba, kiki). Две фигурки, про которые испытуемым врут, что это названия этих фигурок в каком-то редком языке, и спрашивают, а как они думают, где буба, а где кики? Кляксу называют бубой, а многоконечную колючую звездочку — кики, кажется, 90% респондентов, если он серые, а если буба оранжевая, а кики синяя, то 98%! Я цифры эти пропустил, все думал, там, как обычно, скажем, 52/48%, а как узнал — не мог поверить просто! Точность угадывания, конечно, потрясающая. Один из тех научных экспериментов, что потрясают результатом, только не понятно, что с ним пока делать (а результату 50 лет уже, кстати).

Вот припоминаю — не занимался ли Успенский еще этим? Неформально, кажется. Засели у меня в голове «русские» слова «вробар» и «лювинь», которые он использовал.

Вообще, если будете искать что-то, в википедии, к примеру, то по когнитивной части есть две категории статей: одни с наблюдениями, цифрами, результатами, ссылками на работы. Другие — с объяснениями, без цифр и со ссылками на авторов. Вторые можно легко определить по некоторым ключевым словам, на которые тоже если и дается объяснение, то долгое и путаное. Одно Вы уже знаете: qualia. Оно позволит легко отсеять половину ненужного. Дальше разберетесь. :-)

Более сложные понятия, конечно, рассудочные, скорее, произвольно. Они и означают вещи, которые заземляются прозвольным образом, когда нет никакой точки отсчета. Вот нет, кажется, хорошего русского перевода Цицерона, трактата de finibus bonorum et malorum. Видел такой перевод названия забавный (отдельно названия, не заглавие перевода текста): «О пределах добра и зла». У римлян и греков были другие понятия о «добре» и «зле», «что такое хорошо и что такое плохо». Наши понятия идут от христианства, и подразумевают их абсолютными (грубо говоря, от дьявола = -1 до бога = +1, все остальное между ними), а у римлян не было абсолютных точек отсчета, и хорошее-плохое понималось гораздо более относительным. Труд, сам по себе, это, конечно, плохо, но он приносит и покушать, а некоторым еще и удовлетворение сделаным, а это хорошо. А итого — по всякому, а где и надо потерпеть плохое, чтобы потерпеть хорошее. :-) Бухгалтерия, если хотите. И «пределов» никаких не было. А у нас — труд на благо социалистического отечества — это и вкусно, и почетно, и, главное, не трудно совсем! Ну, немного как бы трудно, но это фигня, это не важно, зато благо-то какое! А если грехи, то уж или грех, или не грех. И о благе так же — значительно более бинарно.

Вот в голове у переводившего ведь щелкнуло именно такое, пусть по грамматике-то можно так прочитать, ошибки как бы нет; но что интересно, так это то, что, вроде бы, для нас нормально звучит, в то время как для римлянина был бы оксиморон, ошибка в семантике. Как, скажем, утрированный пример, «Об определении предела периодической функции». Не такая откровенная глупость, но тоже не понятно.

Re: Дальнейшее исследование...

[fregimus.livejournal.com]

Про бубу и кики вот кино. Это последний эпизод, про синестезию, но посмотрите и про фантомную руку. Настолько подтверждает отсутствие «целого я»: кого-то приходится обманывать, чтобы прошел паралич в руке, которой нет…

TEDTalks — Vilayanur Ramachandran: A journey to the center of your mind

~26 минут.